ИОВ

Основным источником сведений об И. является соч. «Житие и жизнь преподобного отца нашего Иова, и о сконьчании его, и о составлении святыя обители Скитския, вкратце списано», составленное современником и почитателем святого иером. Угорницкого Михайловского мон-ря Игнатием из Любартова (по-видимому, из мест. Любар (Любартов), ныне поселок городского типа в Житомирской обл., Украина). Некоторые исследователи отождествляют автора жизнеописания И. с игум. тригорского в честь Преображения Господня монастыря Игнатием (Симоновичем), участвовавшим в Киевском Соборе 13-16 авг. 1628 г., на к-ром разбирались униат. воззрения Мелетия (Смотрицкого). Сочинение Игнатия из Любартова (вместе со списками «Завета духовного» и «Регулы», в создании к-рых, по всей видимости, принимал участие И.) было обнаружено А. С. Петрушевичем в кон. 50-х гг. XIX в. в архиве базилианского Подгорецкого Благовещенского мон-ря. А. А. Титову были известны еще 2 списка Жития И.: в собраниях И. А. Вахромеева и С. Т. Большакова (История Манявского скита с его основания до закрытия: (1611-1785 гг.) / Пер., авт. вступ. ст.: А. А. Титов. М., 1907 [оттиск из: ДЧ. 1907. № 6-9]).

Собор Галицких святых. Икона. 2001 г. (Георгиевская ц. во Львове)В Житии И. сообщается, что он род. «от благородных родителей, в богатстве доволних суще». Род земян Княгиницких (земяне - мелкопоместные землевладельцы, владевшие землей при условии несения воинской службы), как считается, происходил из с. Княгинин близ Тысменицы. По мнению прот. Феодора Титова, родственниками И. были влиятельные галицкие шляхтичи Балабаны (Титов. 1906. Т. 7. Стб. 220). Святой получил начальное образование в школе при Уневском Успенском муж. мон-ре (в совр. с. Унев Перемышлянского р-на Львовской обл.), позже учился в Острожском коллегиуме (с 1580 академия), куда поступил «для совершеннейших наук». По окончании коллегиума преподавал в нем и одновременно проходил службу при дворе старосты Петра Смединского, одного из близких сподвижников кн. Константина Константиновича Острожского. И. Княгиницкий пользовался благосклонностью Смединского и кн. Константина, для сына последнего - Александра - Княгиницкий переписал Псалтирь.

По поручению кн. Константина Острожского Княгиницкий ездил на Афон с милостыней, сопровождая приезжавшего в Острог для сбора пожертвований афонского иером. Варлаама. Княгиницкий посетил несколько афонских монастырей, где его принимали с почетом. Согласно Житию, будучи на Афоне, Княгиницкий «окаяваше суетное житие мира сего» и решил принять постриг. Вернувшись домой, он отказался от намерения вступить в брак, раздал имущество нищим, после чего вновь отправился на Св. Гору, чтобы принять монашество. По мнению И. Франко, И. поселился на Афоне в 1584 г. (Франко I. Iван (Вишенський) i його твори. Львiв, 1895. С. 425). Сначала Княгиницкий жил в скиту у иером. Исидора. Через полтора года последний направил Княгиницкого в общежительный монастырь, сказав: «Юн бо есть, требе ти есть в общем житии служити». Княгиницкий подвизался в Ватопеде, где выполнял послушание пекаря, вскоре был пострижен в монашество с именем Иезекииль. По сообщению Жития И., другом святого на Афоне стал полемист Иоанн (Вишенский), к-рый не состоял ни в одном из афонских мон-рей, переходил из обители в обитель и, по-видимому, какое-то время провел в Ватопеде.

Ок. 1597-1598 гг. Иезекииль отправился вместе с ватопедским игум. Пахомием и неск. старцами в Россию для сбора милостыни. Поездка оказалась успешной: монахи привезли богатые пожертвования. На Афоне Иезекииль удалился для молитвенных подвигов в пещеру. Через неск. лет преподобный снова был послан на Русь для сбора милостыни. Афониты направлялись в Москву, но, когда они «приидоша в Малую Россию, нестроение бо велико слышашеся в Москве, и немощно бе им тамо ити, и бяху ожидающе през лето» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 231). Очевидно, афонитов остановили известия о неурожае и бунтах в Московском царстве в 1601-1604 гг. Монахи направились в молдав. земли, Иезекииль же по их благословению остался на монастырском подворье (в метохе) в Тысменице «у некоего из сродников своих» (в XVI-XVII вв. в Тысменице существовал правосл. мон-рь в честь Рождества Пресв. Богородицы).

Слава о благочестивом подвижнике распространилась по Галичине (см. Галицкая Русь). Львовский еп. Гедеон (Балабан) и его племянник Исаия (Балабан), архим. Уневского Успенского мон-ря, просили Иезекииля прийти в Уневский мон-рь, чтобы святой «показал чин и строение общежительное по обычаю Святой горы». Креподобный согласился: «...пришед касашеся, творя и уча, наставляя благочиния церковного и трапезного». Очевидно, в Уневском мон-ре благодаря прп. Иезекиилю был введен афонский общежительный устав («благочиние общежительное»). По мнению И. Мыцко, это произошло в 1601 г. (Мицько I. Свято-Успенська лавра в Уневi. Львiв, 1998. С. 29), в любом случае ранее 1603 г. Мн. насельники монастыря не приняли реформу («не вси послушаху») и писали доносы на архим. Исаию королю и отпавшим в унию епископам. Преподобный вложил в Уневский мон-рь «Книгу о постничестве» свт. Василия Великого (Острог, 1594), в к-рой сделал запись: «Инок Иезекииль Тисменицкий дарит книгу за отпущение грехов отца своего по плоти Феодула инока, також и своих сродников» (цит. по: Мыцко И. Дерманский культурно-просветительский центр // Федоровские чт., 1978. М., 1981. С. 50; книга хранится в Национальном музее Украины им. митр. Андрея Шептицкого во Львове). По-видимому, отец И. принял к тому времени постриг в одном из мон-рей Галичины или Волыни. Еп. Гедеон (Балабан) хотел рукоположить Иезекииля в священный сан, но святой отказался, считая себя недостойным.

«Непокорения ради братии» прп. Иезекииль решил оставить Уневский мон-рь и вернуться на Афон. Однако на родине его задержала болезнь, «и в той немощи оглохнув, прият на себе великий образ ангельский, еже есть схима» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 232). Святой был пострижен в великую схиму с именем Иов. О месте и дате этого события в Житии не сообщается. В лит-ре встречается указание на 1603 г., но в более поздних источниках (в посланиях И. по поводу книги Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого) и в записках митр. св. Петра (Могилы)) святой назван старцем Иезекиилем Скитским. Вероятно, И. принял великую схиму уже в основанном им Манявском в честь Воздвижения Креста Господня скиту.

Племянник еп. Гедеона Адам Евстафиевич Балабан попросил И. устроить в его имении при приходской ц. св. Михаила близ с. Угорники скит, чтобы святой мог «пожити в безмолвии» и молиться за владельца имения и его близких. Балабан обязался помочь И., если тот захочет создать при церкви общежительный мон-рь. И. «нача скитствовати сам», слава о нем разнеслась по округе, и к нему стали приходить иноки и миряне. И. принимал в скит только тех, кто проявляли терпение и послушание; прочих, «научив и наказав, вспять отсылаше». В Галичине имелось 2 села с названием Угорники: близ мест. Отыния (совр. Коломыйский р-н Ивано-Франковской обл.) и в пригороде Ивано-Франковска. Обнаруженный Петрушевичем «Помянник Угорницкого Михайловского общежительного монастыря» (1683) с кратким изложением истории обители позволяет точно локализовать Угорницкий скит. Основываясь на «Помяннике...», Петрушевич пишет о том, что в 1603 г. И. «собрал при церкви приходской в Угорниках монахов, для которых Адам Балабан построил обитель там же, над рекою Напрошиною» (Петрушевич. 1874. С. 17-18). Река с таким названием протекает рядом с Угорниками близ мест. Отыния (совр. Коломыйский р-н Ивано-Франковской обл.; в 2004 здесь при старинной деревянной часовне был открыт Преображенский мон-рь в юрисдикции неканонической Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ)). 27 нояб. 1612 г. А. Е. Балабан и его супруга Мария Василовна Гулевичевна дали грамоту, к-рой заповедали мон-рю быть под властью К-польского патриарха и пожаловали ему земли при р. Напрошине. Эту грамоту подтвердил 4 февр. 1629 г. младший брат и наследник Адама Александр Балабан, староста теребовлянский и рогатинский, к-рый отмечал, что его брат заложил ц. св. Михаила и основал мон-рь устава св. Василия Великого. По мнению одного из исследователей, Балабаны добивались от К-польского патриарха ставропигиального статуса для Угорницкого мон-ря (Хавлюк. 1996. С. 15).

Ок. 1604 г. И. находился в дерманском Свято-Троицком мон-ре, где ввел афонский общежительный устав по просьбе игум. обители Исаака Святогорца. (По-видимому, речь идет об Исаакии (Борисковиче), в 1602 по желанию кн. Константина Острожского назначенном настоятелем Дерманского мон-ря и превратившем обитель в важный духовно-просветительский центр; ранее Исаакий был связан с Афоном.) Направившись в Дермань, И. оставил в Угорницком скиту старшего - «дикея». В Дерманском мон-ре И. помогал Исаакию при издании Октоиха (книга печаталась в обители с апр. 1603 по сент. 1604). На рубеже 1604 и 1605 гг. типография была возвращена из Дермани в Острог, и именно тогда, по мнению Я. Д. Исаевича, И. и Исаакий (Борискович) покинули Дерманский мон-рь (Исаевич Я. Д. Преемники первопечатника. М., 1981. С. 50).

И. вернулся в Угорницкий скит. Вскоре после 1605 г. в обитель прибыл мон. Иоанн (Вишенский), посетивший также Уневский мон-рь. Иоанн нек-рое время пробыл с И. Потом, посоветовавшись, иноки решили покинуть скит, «жесточайшего безмолвнаго жития желающе», и разошлись в поисках удобного места для отшельнического подвига. Как отмечается в Житии И., «отошли, только мало хлеба имея и книжицу малу, яко Антоний Великий, и Аполлос, и прочие преподобные отцы» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 233). Во главе Угорницкого мон-ря И. оставил своего ученика - иеродиак. Герасима.

Покинув Угорники, И. поселился в «дальней пустыньке», находившейся, как сообщается в Житии, «в пяти поприщах» от Угорников. По мнению М. Драгана, «пустынька» располагалась в Краснопольских горах (Драган. 1926. С. 3), близ мест. Солотвин (ныне поселок Богородчанского р-на Ивано-Франковской обл.), к-рое с кон. XVI в. было известно как центр соледобычи. Там инок встретил Петра Ляховича, урядника местных соляных промыслов, наместника галицкого старосты, и расспросил его о «тамошних горах и пустынях». Ляхович посоветовал И. выбрать для отшельничества издревле намоленное место - небольшой холм у впадения в р. Манявку речки Батерс, рядом с пещерным массивом Блаженный Камень (близ совр. с. Манява Богородчанского р-на Ивано-Франковской обл., в километре к северо-востоку от совр. Манявского скита). По преданию, здесь находился православный монастырь, разрушенный татарами в XIII в., его насельниками были бывш. киево-печерские монахи Иоанникий и Пахомий. В пользу правдивости предания свидетельствует местная топонимика, существовавшая уже в XVII в.: урочище Блаженный Камень, гора Вознесенка и др.

И. место понравилось, он поставил под елями шалаш, подвизался в молитве, плаче и молчании. Вскоре Ляхович построил для святого келью. К отшельнику начали приходить ученики, но подвижник оставлял при себе немногих, остальных отсылал в общежительный мон-рь в Угорниках - «да не разорят устав безмолвия». Некоторые насельники, пожив в скиту, уходили, не выдержав «жестокаго постничества». С И. до своей кончины оставался старец Угорницкого мон-ря Афанасий. В скиту также поселился после странствования по окрестным местам Иоанн (Вишенский) вместе с «сыном» (племянником) И.- отроком Дмитрием, к-рого старец ранее поручил попечению Иоанна (Вишенского). Когда в скиту жило всего 4 насельника, И. было видение некоего благочестивого мужа, к-рый предсказал, что в обители будет поддерживаться строгая монашеская жизнь («евангельское житие»), благодаря чему на западнорус. землях восстановится иноческое общежительство, к тому времени оскудевшее. Впосл. Иоанн (Вишенский) уехал из скита на Афон, заповедав И. не покидать это место, потому что оно святое.

Создание Манявского скита можно датировать рубежом 1606 и 1607 гг. на основании сообщения Жития И. о том, что вскоре после появления скита скончался еп. Львовско-Галицкий и Каменец-Подольский Гедеон (Балабан; † 10 февр. 1607). И. принял участие в избрании нового Львовского архиерея, поддержав Исаию (Балабана), к-рого хотел видеть своим преемником еп. Гедеон, против Иеремии (Тиссаровского) - кандидата, выдвинутого Львовским братством. По свидетельству Жития, святой «велия труды показал, пеша странствуя, убеждая и моля простых граждан, пресвитеров и благородных в шляхетстве панов, яко дабы стояли при святей апостольстей Церкви и тщалися избрати достойна мужа на тую епископию. За что много уничижения, поругания от мнящихся быти православными подъят, и все сие претерпел» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 235). Позиция И. была обусловлена не только его связями с родом Балабанов, но и тем обстоятельством, что Тиссаровский в 1607 г. склонялся к принятию унии. И. направился в молдав. г. Яссы, где митр. Сучавский Анастасий (Кримка) должен был в янв. 1608 г. совершить хиротонию Иеремии (Тиссаровского) во епископа Львовского. И. настоял на том, чтобы митр. Анастасий перед хиротонией взял с Иеремии клятву о твердом хранении Православия. В Житии И. сообщается, что святой наставлял Иеремию в благочестии. Последний, удивившись ревности И., обещал святому не пожалеть жизни за Православие. Однако прочных контактов между И. и Львовским еп. Иеремией (Тиссаровским) впосл. не было: нуждаясь в участии архиерея, И. постоянно обращался к приезжим греч. иерархам.

Вернувшись в Карпаты, И. ввел в Манявском скиту устав, основанный на общежительном уставе свт. Василия Великого и на строгом Скитском уставе, принятом в то время на Афоне. Ориентируясь на афонский устав, И. установил часы для молитвы, для чтения Свящ. Писания, для рукоделия и для еды. Утреннее время посвящалось соборной молитве и келейному правилу. И. питался лишь хлебом и водой, др. насельникам позволялось в день одно сваренное постное блюдо, в воскресенья и праздники - 2 приготовленных постных блюда. Молочную пищу отшельники не ели, в отдельные дни могли вкушать елей и рыбу. Рукоделие заключалось в изготовлении изделий из дерева для использования в скиту и для подарков благотворителям. К И. за духовным наставлением приходили не только окрестные жители, но и правосл. шляхтичи, урядники, священники и настоятели мон-рей.

В начальный период существования Манявского скита здесь «пользы ради духовной» жили иноки, игравшие важную роль в церковной жизни юго-западнорусских земель: иером. Петроний (Гулевич-Воютинский), в 1616-1617 гг. являвшийся настоятелем овручского Успенского мон-ря (АрхЮЗР. Ч. 1. Т. 4. С. 119), архим. Дерманского мон-ря (с 1608) Исаия (Балабан), правосл. полемист Захария (Копыстенский). В скиту подвизался Рудницкий,- возможно, Антоний (Рудницкий), игум. дубенского Спасского мон-ря в 1624-1626 гг., который в 1624 г. по благословению бывшего Мукачевского еп. Сергия (Тисмянского) ввел в своей обители общежительный устав. Насельником скита был Копет,- возможно, Иосиф (Бобрикович) Копоть, избранный в 1632 г. епископом Мстиславским и Могилёвским, или кто-то из представителей известного в Галичине рода Перетятковичей-Копетов.

В 1608 г. в Манявский скит прибыл из Молдавии иеродиак. прп. Феодосий (Княгиницкий), принявший монашеский постриг в молдав. мон-ре Путна. Есть основания отождествить его с поселившимся в скиту сразу после его создания Дмитрием, племянником И. (Скрипник. 1997. С. 61). Иеродиак. Феодосий просил принять его в братию, говоря, что хочет «наипоследнейшим быти в послушании». Однако И. отказал ему, потому что, по мнению святого, Феодосию следовало находиться в общежительном мон-ре и участвовать в храмовом богослужении, тогда как в скиту церкви не было. Скитскую жизнь И. охарактеризовал следующим образом: «Аз бо зде скотско и простецко живем. У нас же церкви несть, довлеет бо нам и тако. Отходницы бо не ищут церквей, но еже в молчании и плаче очищатися и спасати душу». Впрочем, И. не отвергал возможность построить храм в скиту и преобразовать обитель в общежительную: «Аще Господь восхощет имети нам церкву зде, в пустыни сей, можем тогда связатися в любовный союз общежительнаго братства» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 237). Впосл. Ляхович построил «на Маркове» (в совр. с. Марково Богородчанского р-на Ивано-Франковской обл.) небольшую ц. во имя св. Иоанна Предтечи, где молились иноки скита. И. благословил Феодосия остаться в Галичине. По совету святого Феодосий поселился в расположенном неподалеку Успенском Питричском мон-ре (существовал в с. Питрич совр. Тысменицкого р-на Ивано-Франковской обл.), настоятелем к-рого был иером. Панкратий, один из учеников И. По мнению исследователей, в то время Питричский мон-рь был объединен с соседним Ильинским мон-рем в с. Крылос (в Галицком р-не Ивано-Франковской обл.), обители управлялись одним игуменом (Грабовецький. 2003. С. 270-272). В Крылосе (Ст. Галич) располагалась резиденция Львовского еп. Гедеона (Балабана), в 1605-1607 гг. там работала устроенная еп. Гедеоном правосл. типография.

И. время от времени покидал скит и уходил в лесную чащу, где пребывал в молитвах без пищи и сна. Там ему было «некое извещение от благодати Божьей» о построении храма и о создании обители - «нового Ватопеда». Святой предложил жившим при церкви «на Маркове» инокам «далей в пустыню от пути переселитися», для чего выбрал уединенную небольшую гору над Батерсом («место неприступное, за потоками, яко остров некий, идеже ныне монастырь создася») в 2 километрах к югу от скита в Марковой и решил там поставить келью, затем церковь и устроить «чины и строения, яко в Святой горе видех бяше». По просьбе святого местная дворянка Анастасия Балабановна Воляновская построила в 1611 г. в этом месте для иноков келью. Узнав о начинаниях старца, к нему из Питричского монастыря прибыл иеродиак. Феодосий (Княгиницкий). Галицкий староста польск. магнат Станислав Потоцкий выделил И. для устройства мон-ря земли, после смерти старца грамотой от 12 июня 1629 г. Потоцкий утвердил за Манявским скитом все окрестные урочища с полями. Чтобы участвовать в строительстве нового мон-ря, в Манявском скиту по совету И. поселился Петр Ляхович, в обители также трудился его отец Влах, принявший в скиту постриг и в кон. 1611 г. скончавшийся. После кончины Влаха скиту помогал Федор Ляхович,- очевидно, брат Петра, владелец соляных копей в Галицком повете, упоминаемый в документах того времени.

В кон. 1611 г. из-за сильных морозов строительные работы были прекращены, весной 1612 г. возобновились. Летом 1612 г. скитяне, жившие в Марковой, пострадали во время набега татар, разбивших в битве под Сасовым Рогом польск. отряды под командованием Стефана Потоцкого и разоривших Подолье и Юж. Галичину. В нач. авг. того же года И. повелел насельникам перейти в новую обитель, сам же вместе с Феодосием (Княгиницким) направился в Уневский мон-рь, чтобы взять у жившего там архиерея благословение на освящение скитского храма. По пути И. посетил окрестные мон-ри: «Угриновский монастырец» (существовал в совр. с. Ст. Угринов Калушского р-на), Питричский Успенский монастырь и Ильинский мон-рь в Крылосе. К празднику Успения Пресв. Богородицы И. прибыл в Уневский мон-рь (из-за военных действий «до самого Унева пеша с боязнью идоша»). И. предложил насельнику Уневского мон-ря иером. Пахомию освятить новопостроенную церковь в Манявском скиту. Храм был освящен 14 сент. 1612 г., как сообщается в Житии И., по благословению архим. Дерманского мон-ря Исаии (Балабана) и жившего в Дерманском мон-ре грека Авраамия, еп. Стагонского и Метеорского, к-рый подписал для новопостроенного храма антиминс. Обитель стала называться Великоскитской. Автор Жития И. подчеркивает факт «обновления» обители на месте более древней (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 241).

И., хотя и не имел духовного сана, управлял 2 мон-рями: Угорницким и Великоскитским. Наместником Угорницкой обители он назначил иеродиак. Герасима. В Угорниках в 10-х гг. XVII в. были построены Воздвиженская ц. в мон-ре и храм в «местечку» (очевидно, в мест. Отыния). Ктитор Адам Балабан просил об освящении церквей Стагонского еп. Авраамия. 29 авг. 1613 г. еп. Авраамий освятил надвратную ц. Вознесения Господня в новом скиту Угорницкого мон-ря.

После освящения Манявского скита И. осенью 1612 г. ездил в Киев, где в знак благодарности поклонился мощам преподобных Антония и Феодосия. Затем святой посетил мон-ри в Полесье, направился на Афон, но по дороге, в г. Коломыя, заболел и вернулся в Манявский скит. Манявским скитом во время отъездов И. управлял иеродиак. Феодосий (Княгиницкий). Святой просил Феодосия дать согласие и быть рукоположенным во иерея, но тот отказывался, «величества степени священническаго бояся».

Ради иерейской хиротонии прп. Феодосия И. вместе с ним ездил в г. Корец (совр. Ровненская обл., Украина) к «епископу Павлу Корецкому», греку (по-видимому, к Далматскому еп. Павлу, нашедшему приют при дворе кнг. Анны Хоткевичевой Корецкой), к-рого ранее посещал по пути из Киева во Львов. Тогда святой совершил чудо, о к-ром известно из записок митр. Петра (Могилы). Митр. Петр рассказал, что кнг. Анна после смерти мужа кн. Евфимия Корецкого отошла от Православия. Она побывала у кальвинистов, затем у новокрещенцев, субботников, позднее стала близка к иудаистам, и тогда она послала к «старцу Иезекиилю Скитскому» с просьбой приехать для беседы о вере. Узнав об отступничестве княгини, И. и братия Манявского скита наложили на себя пост и начали усиленно молиться о ее возвращении в истинную веру. Когда И. прибыл к Анне Корецкой, ее охватил страх. Вдвоем они начали молиться, при этом из княгини истекал смрадный пот. И. наставил кнг. Анну в вере, и она вернулась в Православие. По просьбе И. ко двору княгини вернулся ее бывш. духовник еп. Павел, с к-рым она прежде разорвала общение, однако прп. Феодосий тогда не был рукоположен во иерея. Согласно запискам митр. Петра, кнг. Корецкая построила мон-ри в Межириче (совр. Ровненская обл.), в Белиловке (совр. Житомирская обл.), в Белогородке (совр. Хмельницкая обл.) и в др. местностях.

В записках свт. Петра содержатся сведения о посещении Манявского скита жившим в Уневском монастыре Монемвасийским митр. Иоасафом. Митр. Иоасаф был наслышан о строгой жизни И. Приехав в скит, он убедился в подвижничестве святого и благословил его и далее соблюдать строгий пост. Митр. Иоасаф благословил иеродиак. Феодосия на священство и на игуменство в Манявском скиту.

По сообщению Жития И., в Манявскую обитель ок. 1613 г. прибыл представитель Александрийского патриарха Кирилла I Лукариса архидиак. Нектарий, пригласивший И. побывать у Александрийского патриарха и совершить поездку ко Гробу Господню. И. с радостью принял приглашение и отправился в путь. По дороге он останавливался в Галиче, в Устье (ныне село Снятынского р-на Ивано-Франковской обл., там существовал Устьевский жен. мон-рь) посетил почитаемую старицу Домну (очевидно, одно лицо с Домникией, которой в 1606 адресовал послание Иоанн (Вишенский)). Затем И. направился в Молдавию, но на перевале упал с горы. Старца отвезли к близлежащей ц. Рождества Христова. Оправившись от болезни, И. при храме устроил мон-рь, где поселились иноки Мозырского монастыря (Пинской епархии) Манассия и Георгий, диак. Афиноген.

Вернувшись после длительного отсутствия в Манявский скит, И. в присутствии братии и ктиторов передал управление мон-рем иером. Феодосию (Княгиницкому), вручив ему игуменский жезл и книгу свт. Василия Великого (очевидно, монашеский устав). Несмотря на отказ от настоятельства Феодосия, считавшего себя недостойным, И. настоял на назначении его игуменом скита, после чего святой удалился в «колыбу» в горах для уединенной молитвы. Назначение Феодосия (Княгиницкого) настоятелем Манявского скита утвердили братия обители и ее ктиторы - П. Ляхович и П. Дери-Кишка. Игум. Феодосий занялся обустройством мон-ря: появились новые кельи, была расширена трапезная, срыта часть горы для сооружения новых помещений, выкопан пруд, устроена мельница. Ок. 1615-1616 гг., когда преподобный находился в Киеве, игум. Феодосий создал ему «келью добру в пустыни» для «жесточайшего безмолвия». В 1620-1621 гг. Манявский скит был обнесен стеной с 3 башнями (уничтожены турками в 1676).

Ок. 1615-1616 гг. архим. Киево-Печерского мон-ря Елисей (Плетенецкий) «посла брата с колесницею» к И., чтобы тот прибыл в Киев «потрудиться... ради исправления общаго жития». Оставив вместо себя в качестве «дикея» иером. Манассию, И. отправился в Киево-Печерский мон-рь для утверждения там общежительного устава по образцу афонского. Святой, «советуя, уча, наказуя и моля, яже по св. Василию общежительное благочиние церковное и трапезное блюсти, нищету же и воздержание любити, страсти и самолюбие бегати, старшим повиноватися; а от многих возненавиден бысть» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 231). Усилия И. встретили сопротивление части братии Киево-Печерского мон-ря. Во время этой поездки И. также посетил расположенный близ Киева Межигорский в честь Преображения Господня монастырь (в совр. с. Нов. Петровцы Вышгородского р-на Киевской обл.), где получил план новопостроенной Преображенской ц. По этому плану в Манявском скиту 23 апр. 1619 г. началось возведение ц. в честь Воздвижения Креста Господня. Архим. Елисей (Плетенецкий) дал на строительство 20 золотых, сделал пожертвование в «неколикох златиц» и межигорский игум. Комментарий. Основные средства на возведение храма поступили от Марии Могилянки, дочери молдавского господаря Иеремии Могилы. Др. дочь Иеремии - Елисавета в 1613 г. основала неподалеку от Манявского скита Задаровский жен. мон-рь прп. Параскевы Сербской. 25 дек. 1619 г. в Воздвиженском храме отслужили 1-ю литургию, освящение храма состоялось 14 сент. 1620 г. В том же году обитель получила ставропигию от К-польского патриарха Тимофея II, что впосл. подтвердил К-польский патриарх Кирилл Лукарис.

По благословению И. вдова Адама Балабана Анастасия Балабановна Воляновская приняла монашеский постриг и переселилась на Волынь, где основала жен. мон-рь (по-видимому, в г. Дубно). С ней переехали на Волынь мн. насельники Угорницкого мон-ря, в т. ч. игум. Герасим, ставший в новооснованной обители духовником. В Угорницком мон-ре осталось 3 насельника. В 1618-1620 гг. обителью в Угорниках управлял И., при нем число братии выросло до 20 чел. Одним из насельников Угорницкого мон-ря в эти годы был автор Жития И. Игнатий из Любартова.

В 1620 г. И., почувствовав приближение кончины, вернулся в Манявский скит. Настоятелем Угорницкого мон-ря стал иером. Манявского скита Манассия, возведенный в сан игумена. По сообщению Жития И., святой вскоре перешел «в горы, в первый свой скит» (очевидно, в урочище Блаженный Камень), где была часовня, и там «прожих время немало в ските с велием прилежанием», принимая у себя только своего брата иером. Георгия. 22 дек. 1621 г. у И. началась сильная лихорадка («огница»). В праздник Рождества Христова его посетили иноки и П. Ляхович, к-рые принесли еду. Узнав, что пища приготовлена специально для него, И. не захотел ее съесть, сказав: «Кто разрушает обычаи, тот совершает раздор». 27 дек. святой причастился Св. Христовых Таин, братия просила его вернуться в скит, но святой хотел остаться в пустыни и быть здесь погребенным. Однако на следующий день, очевидно получив ночью откровение, И. изменил решение и попросил игумена Великоскитской обители помочь ему вернуться в мон-рь, сказав: «Якоже начах и пред всю жизнь мою труждахся, да и скончуся в общем житии, и положите мя с прочими послушники» (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 249). Святого перевезли на санях и поместили в келье игумена. Братия приходила к И., чтобы попрощаться. Среди других святого посетил с просьбой о прощении и молитве «греческий» иером. Кирилл из замостского Братского мон-ря Холмской епархии. Возможно, это был ранее переписывавшийся с И. иером. Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий), к-рый в 1621-1625 гг. был проповедником в ставропигиальном замостском Братском мон-ре. И. был погребен 31 дек. 1621 г. в новой Крестовоздвиженской ц. скита, в притворе с правой стороны.

К кон. 20-х гг. XVII в. Манявский скит состоял из Великого скита со Скитком близ горы Ясенник и Голого скитика в урочище Черевко. К скиту были приписаны Угорницкий, Тлумачский и Коломыйский монастыри, к-рые, как указывал в грамоте от 12 июля 1629 г. Станислав Потоцкий, состояли под «диспозицией» Манявской обители. Устав Манявского скита помимо перечисленных мон-рей приняли Залукванский (существовал в совр. с. Залуква Галичского р-на Ивано-Франковской обл.), Крылосский и Питричский мон-ри (Грабовецький. 2003. С. 310), также зависевшие от Манявского скита. Игум. Феодосий (Княгиницкий) на Киевском Соборе в авг. 1628 г. титуловался как «игумен скитский и Угорник, прот монастырей воеводств Русского, Белзского и Подольского». В 1643 г. униат. полемист Тимофей Симонович писал о том, что устав Манявского скита широко принят в Галичине: «В Вильно распространены регулы Леонтия (Карповича), на Подгорье - Иова (Княгиницкого), фундатора здешнего монастыря» (цит. по: Стецик Ю. Духовна формацiя чернецтва Перемишльськоï єпархiï (XVII-XVIII ст.) // Дрогобицький краєзнавчий збiрник. Вип. 11/12. Дрогобич, 2008. С. 139). В 1659 г. Перемышльский и Самборский еп. Антоний (Винницкий) распорядился ввести «устав Скитского Манявского монастыря» в крупнейшей в Галичине Свято-Онуфриевской мужской обители в с. Лавров Старосамборского повета. После принятия мон-рями Галичины унии устав в них стал менее строгим. Игум. Феодосий скончался 24 сент. 1629 г., при жизни назначив себе преемника. Игумен был погребен в притворе Крестовоздвиженской ц., рядом с И. На надгробной мраморной плите скитоначальников Манявской обители были высечены их изображения (плиту описал И. Н. Вагилевич: Wagilewicz. 1848. S. 12). В надгробной надписи И. назван «блаженным отцом», «первоначальником святыя обители Скитския». В 1631 г. по заказу скита в Вене была изготовлена еще одна надгробная плита - из черного мрамора с золотым крестом.

И. является автором 2 посланий, посвященных критике книги Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого) «Зерцало богословия» (Почаев, 1618). Пространное послание с подробным разбором сочинения, присланного автором И. в виде краткого извлечения - «исповедания веры», было отправлено святым Кириллу 23 авг. 1619 г. (Исаевич датировал письмо И. 1614 г. (Исаевич. Преемники книгопечатника. 1981. С. 83). Несмотря на то что это предположение не может считаться вполне доказанным, в лит-ре на основе этой гипотезы было высказано мнение о том, что кн. «Зерцало богословия» была закончена в 1614 и под влиянием рецензии И. подвергалась переработке (Маслов С. И. Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) и его лит. деятельность. К., 1984. С. 72-74).) Краткое послание И. с осуждением «Зерцала богословия» - «Поздравление братиям иноком, которим чинил в скыти у старцы Иезекииля за селом Марковым, в пустыни мешкаючим, року 1617 месяца ноембрия 29» (ЛНБ. ОР. Ф. 5 (Оссолинских). № 827. Л. 167-171) было адресовано всем монашествующим в Галичине (Шустова Ю. С. Документы Львовского Успенского ставропигийского братства. М., 2009. С. 460), оно датируется 29 нояб. 1617 г.

В послании к Кириллу (Транквиллиону-Ставровецкому) И. подверг критике его сочинение, увидев в нем влияние католицизма и значительные недоработки. По мнению преподобного, мн. догматы изложены иером. Кириллом упрощенно, бегло, местами неясно. И. критикует утверждение Кирилла о том, что было 2 исхождения Св. Духа: «...едино - предвечно исхождение на ангельские чины, да тех просветит умы», второе - «под леты по одолению Синовнем на апостолы всесовершеннаго Божества сила ипостасная». Ссылаясь на Слово свт. Григория Богослова на Пятидесятницу, И. писал, что в отношении указанных Кириллом явлений необходимо говорить о действиях Св. Духа, исхождением же можно назвать только «первое предвечное от Отца Самого». И. критикует Кирилла за то, что он не подчеркнул исхождение Св. Духа только от Бога Отца и не подверг критике католич. учение о Filioque. И. справедливо расценил как «латинское» утверждение Кирилла о пресуществлении «хлеба видимого» в истинное Тело и Кровь Христа: «Латинская вера оплатку в Тело и в Кровь применяет, сего же ради чашу, сиречь Кровь, народови отняли, тако их живота вечнаго чуждым творят». И. обвинил автора «исповедания веры» в том, что тот не критиковал в своей книге «латину и иные еретики к пересторозе православных», обошел вниманием различия между Православием и католицизмом. По мнению И., автор богословского сочинения должен четко обозначить различия в исповедании веры между православными, с одной стороны, и последователями иных исповеданий - с другой. Отсутствие таких сведений, по мнению И., свидетельствует о симпатии Кирилла к католицизму: «Се же латина умеет: и греческую веру, и свою латинскую похваляет, а под сею покровкою свою - на гору, а нашу - на низ. Мы же нашу точию славим, а латинскую ганим и обличаем в духу кротости и чистоты языка, не якоже еретицы досаждающе». Представление иером. Кирилла о загробной участи святых И. также расценил как «ляховское увельбление» (польск. заблуждение). Кирилл утверждал, что после Страшного Суда души святых из горнего Иерусалима приимут венцы Царства Небесного, при этом «до тел не придут и оных не приемлют»; И. же отстаивал правосл. т. зр. в этом вопросе: «...с телесы и в теле приявши нетления совершенство в Царстве Небесном восприяти святым». Исповедание Кириллом Пресв. Богородицы «по смерти живой» И. расценил как неточное и предложил дополнить утверждением, что православные исповедуют Богородицу «с телом нетленным и в Царствии Небесном выше всех сил и чинов ангел... почтенну». И. просил Кирилла не печатать «исповедание веры, на хартии мне посланное... дондеже не исследуется учеными и учтшими писания книг отеческих». Преподобный призвал писателя брать пример с тех отцов и учителей Церкви, к-рые, прежде чем приступить к труду учительства, «впръвых пожиша в пустынях и во скитех, в безмолвии искушающеся и просвещаюшеся; сии же бяху Василий, Григорий, Иоанн Златоустый и прочии».

Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) резко отрицательно воспринял критику своего произведения, о чем свидетельствует приписка составителя рукописи, в к-рой сохранилось письмо И.: «...ответ на тот лист, иже был полный ярости и гнева, для того ту его не клал». Полемика продолжилась: вслед за И. с увещевательным письмом к Кириллу в июле 1625 г. обратился игум. Феодосий (Княгиницкий). Последний упрекал Кирилла, а вместе с ним, по-видимому, и представителей братского движения в том, что на словах те призывают к утверждению благочестия, «но делом сие показати» не могут. Истинные дела благочестия, по мнению игум. Феодосия, заключаются «в безмолвии и воздержании, умилении, плаче и молитве, паче же смиренномудрии себе внимати... и ждати, аще Бог повелит... тогда проповедь наша небездельна будет». Игум. Феодосий приглашал Кирилла посетить Манявский скит, чтобы быть «многих сопостник» (Письмо... к иеромонаху Кириллу Транквиллиону. 1883. С. 234).

И. вел переписку с Иоанном (Вишенским). Письма святого не сохранились; известно послание Иоанна ок. 1610 г. в ответ на письмо И. Позиции иноков были близки: оба считали необходимым противодействовать лат. прозелитизму и проповеди др. конфессий, высоко ставили значение отшельнического подвига для любого церковного деятеля.

Вероятно участие И. в создании текстов, написанных Феодосием (Княгиницким): «Завет духовный» и «Регула» для Скитка - отшельнической обители с храмом во имя Пресв. Богородицы и с приделом во имя прп. Онуфрия Великого, основанной И. в лесу, на берегу Батерса. В обоих произведениях изложены правила монашеской жизни, установленные И. в основанных им мон-рях. И. также считают вероятным составителем «Угорницкого кодекса», или «Угорницкого сборника», содержащего список Ипатьевской летописи; рукопись была создана в основанном И. Угорницком Михайловском монастыре (Книш Я. Фрагменти невiдомого списку Iпатiïвського лiтопису // Галичина та Волинь у добу середньовiччя. Львiв, 2001. С. 101).

Нек-рые исследователи полагают, что И. способствовал распространению в Галичине балканской традиции церковного пения, копировал певч. рукописи. По мнению О. Цалай-Якименко, И. и игум. Феодосий переписали по крайней мере 2 певч. рукописи (Цалай-Якименко О. Перекладна пiвча лiтература XVI-XVII ст. в Украïнi та ïï музично-вiршова форма // ЗНТШ. 1993. Т. 226: Працi Музикознавчоï комiсiï. С. 11-40). Болг. исследовательница Е. Тончева считает Манявский скит одной из первых школ болг. распева, испытавшей значительное влияние афонской певч. традиции. По мнению Ю. Ясиновского, заимствование скитом болг. и афонских муз. образцов обусловлено тем обстоятельством, что Манявский скит не принял местную певч. традицию вслед. ее зависимости от лат. муз. культуры (Иоанн (Вишенский) требовал «изгнать латинский смрад песен из церкви», славить Бога «простою нашею песнею»). Упоминание о том, что И. любил «болгарское улейное пение», содержится в его Житии (Iгнатiй з Любартова. 1860. С. 248).

Настоятель Киево-Печерского мон-ря архим. Захария (Копыстенский) в соч. «Палинодия», создававшемся в 1617-1623 гг., упомянул о знакомстве с И. и сообщил о его кончине: «В России нашей року 1621 месяца... дня... (точная дата не обозначена.- Авт.) преставился пустынножитель, в Галицкой пущи, в ските над речкою, Бартершова прозиваемою. Был то муж преподобный, в великой схисме (так! - Авт.) нареченный Иов, в малой Иезекииль, в крещении Иоанн, который в Святой горе Афонской многии лета в трудах и подвигах иноческих честно прошедши, в отчизный край изволением Божиим завитавши, на предреченном местцу скит заложил и многии в нем любоподвижныи свои чада, наследники святых оных первых пустинножителей-отшельников зоставил» (РИБ. Т. 4. Кн. 1. Стб. 856). Вскоре после кончины И. Игнатий из Любартова написал Житие преподобного.

Прп. Иов (Княгиницкий). Памятная доска. 1998 г. (Манявский Крестовоздвиженский мон-рь)О почитании И. и Феодосия (Княгиницкого) в Манявском скиту на рубеже XVII и XVIII вв. свидетельствует миниатюра с образами преподобных в Ирмологии 1684 г. из Манявского скита. В подписи подвижники названы «преподобные Иов и Феодосий Скитские» (Яра. 2005. С. 133). На одном из образов иконостаса Крестовоздвиженской ц. Манявского скита имеется надпись 1705 г.: «За молитвами преподобных отцов блаженных старцев Иова и Феодосия, первых монахов скитских, великим старанием отца Савватия сей святой иконостасный алтарь закончили и поставили року Божего 1705, 5 мая» (НМ(Л)). Предания об основателе Манявского скита и о его сподвижнике и преемнике прп. Феодосии, бытовавшие в близлежащих селениях, записал Вагилевич в сер. XIX в.

В 1785 г. Манявский скит, последняя правосл. обитель в Галичине, по распоряжению австр. властей был закрыт, Крестовоздвиженская ц., где почивали мощи И. и игум. Феодосия, разрушена, ее иконостас перенесли в церковь в с. Богородчаны, с 1923 г. он хранится в Национальном музее во Львове. Надгробная плита И. и игум. Феодосия из серого мрамора была перенесена в приходскую, к тому времени униат. церковь ближайшего с. Маркова. Там она находилась в алтаре, заменяя жертвенник. Плиту из черного мрамора местные жители закопали рядом с приходской церковью с. Маркова. Сильно поврежденная плита была обнаружена в 90-х гг. XX в. (Крайнiй I. Полковник Степан - архiдиякону Степану: Ректор юридичного ВНЗ Степан Сворак допомагає вiдроджувати Манявський скит // Украïна молода: Газ. 2008. 28 янв.). После открытия в 1980 г. историко-архитектурного музея «Манявский скит» портреты и надгробная плита первых настоятелей скита стали частью музейной экспозиции. В 1981 г. Тысменицкая киностудия создала фильм «Гомiн вiкiв» (Разговор веков), посвященный И. как общественному деятелю и просветителю, церковные сюжеты в фильме почти не затронуты.

Как установил в 1977 г. В. В. Грабовецкий, останки И. и прп. Феодосия сохранились в одной из подземных ниш среди фундаментов разрушенного Крестовоздвиженского храма. В нач. 90-х гг. XX в. место захоронения подвижников было отмечено крестом. В 1998 г. в постройках Манявского скита был создан монастырь в юрисдикции раскольнического Киевского патриархата, тогда же на монастырской стене была установлена мемориальная доска в честь И. В 2001-2002 гг. на месте древнего Крестовоздвиженского храма был восстановлен деревянный собор, над местом захоронения И. и игум. Феодосия устроили придел, над могилой святых установили раку, в 2006 г. рядом с ракой была воссоздана надгробная мраморная плита.

8 марта 1994 г. по прошению архиеп. Ивано-Франковского и Коломыйского Николая (Гроха), духовенства и верующих Свящ. Синод УПЦ причислил И. и Феодосия (Княгиницких) к лику местночтимых святых Ивано-Франковской епархии, торжество прославления состоялось 14 марта. Имя И. вошло в Собор Галицких святых, местное празднование к-рому в пределах Львовской епархии было учреждено Синодом УПЦ 3 апр. 2001 г. Святой изображен на иконе «Собор Галицких святых». И. был «канонизирован» раскольническими украинскими группами: УАПЦ (1993-1994) и Киевским патриархатом (2004).

Единственной сохранившейся реликвией, по преданию связанной с И., является позолоченный игуменский жезл, который был передан в 1785 г. из упраздненного Манявского скита в румын. мон-рь Сучевица.

В нижней части надвратной башни-колокольни Манявского мон-ря в нишах по обе стороны входа сохранились ростовые изображения преподобных И. и Феодосия (Княгиницкого) в монашеских рясах. А. Копистенський датировал росписи 1-й пол. XVII в. Образ И. находится по левую сторону врат, в сер. XIX в. над ним была различима надпись: «Блаженный отец наш Иов схимонах» (Wagilewicz. 1848. S. 4). Сохранились сведения, что в сер. XIX в. на стене монастырской «скарбницы» (сокровищницы) существовало еще одно изображение преподобных И. и Феодосия, с надписью о том, что «сии два обитель на Батерсе создали» (Ibid. S. 6).

После прославления преподобных И. и Феодосия в 1994 г. создавались иконы И., образцом для к-рых послужила роспись башни-колокольни Манявского мон-ря. Как правило, И. представлен по пояс, в схиме, правой рукой благословляет, в левой держит посох. У него правильные черты лица и окладистая седая борода. На заднем плане - условные изображения горок. Одна из икон находится на раке И. в Крестовоздвиженской ц. Манявского мон-ря. Образ И. также введен в композицию иконы «Собор Галицких святых». В Манявском мон-ре помещена памятная доска с изображением И.